вместе запили своё разочарование. На смену грусти пришла ярость. Нане было противно, что он притворялся таким славным, что она рисковала своей репутацией ради него, что, в конце концов, подарила ему свою любовь. Всегда очень обидно за подарки лжецам. Ты думаешь, что даришь их своему другу и хорошему человеку, а оказывается, что подарок попал совсем не в те руки. К тому же, любовь – совсем не тот подарок, который можно востребовать назад. А жаль. Возможно, это единственный подарок, который следовало бы возвращать.

Ева, в попытке утешить, подкинула Нане мысль, что, может быть, Эда кто-то мог подставить, и следователи Персеи, хоть и не очень опытные, но имеющие хорошее оборудование для раскручивания языков на беседы, наверняка разберутся, где правда. Судить его рано.

А может быть, это была самозащита.

Впрочем, могло быть и так, что его подставили серьёзные лица по политическим причинам.

Чему верить – решать только Нане.

И мулатка верила всему. Она то защищала Эда перед всеми, то открыто высказывала своё презрение, то плакала и оправдывала, то смеялась и сетовала на то, что вообще с ним связалась. Заявиться к нему в изолятор она не посмела, да и не было смысла – он стёр воспоминания о ней. В итоге, она пришла к Пи и попросилась назад, в экспедицию. Лучшее лекарство от огорчений любви – это дело.

Друг тут же оформил документы и девушка вновь оказалась в составе экспедиции. Вылет был назначен уже совсем скоро и подготовка к нему, особенно тщательная в последние дни, действительно спасала Нану от хандры.

В день вылета она даже позволила себе немного покрасоваться в скафандре перед одним из больших зеркал. Ева же – наоборот, прибыла расстроенной.

– Мам, – говорила она утром, – время, которое мы проведём на Земле очень сильно сожмётся для вас, ты и не заметишь, как я вернусь.

– Если вдруг всё-таки… встретишь мужчину, – продолжала Аня, понуро качая головой – оставь его там. Вот, смотри что этот из новостей натворил.

Ева вздыхала в ответ, а мама продолжала:

– Да и вообще, это ведь опасно.

– Ни капли, мам. Линч, и Джерард, и Ипкис, и даже наш замечательный Пи летали уже не раз в подобные экспедиции.

Но женщину это совсем не успокаивало. Добила её и выходка Евы во время сборов – девушка удалилась в ванну и там аккуратно срезала все свои рыжие локоны, и теперь волосы топорщились ёжиком. «В экспедиции у меня не будет времени плести косички».

В общем, добрых проводов не получилось. Ева остановилась, увидев, как Нана любуется своим отражением.

Воспрянувшая духом, смелая, свободная, сильная – такой она гораздо больше нравилась девушке. Мулатка заметила Еву и, обернувшись, помахала рукой. Подруга подошла к ней, и Нана, улыбаясь, приобняла её за плечо.

– Смотри, – показала она ей на их отражение в зеркале, – сегодня мы летим в экспедицию!

– Мы летим домой. Я так давно об этом мечтала.

– Классная стрижка, – Нана легонько боднула подругу бедром.

Ева улыбнулась. Они стояли перед зеркалом – две землянки, украденные с Земли, две подруги, готовые возвратиться домой. В общем, можно жить.

– Но знаешь, что гораздо круче твоей стрижки? – улыбнулась мулатка, и, не дожидаясь ответа, взяла подругу за руку и потянула в один из тёмных коридоров.

Они повернули снова и снова, пока не оказались напротив большого окна, выходящего на космодром. Ева громко выдохнула от восторга. Для Наны это зрелище было не впервой, но её подруга впервые видела космический корабль так близко, столь громадный, пугающе реальный. Серебристый, с синими вставками на четырёх турбинах, он стоял гордо и непоколебимо, будто на выставке. На солнце блестело его название: «Шелви17». Из-под турбин кокетливо выглядывали пушки.

Снаружи было невозможно предположить, но Ева знала, что теоретически, там, внутри три этажа. На первом, в носовой части, должно быть, самая уютная и красивая, капитанская рубка – оттуда будут управлять кораблём и там же будут проходить все важные совещания. Там же небольшая комната отдыха и спортзал в тылу корабля. Второй этаж куда более разнообразен: он включал спальни членов экипажа, пищеблок, столовую и медпункт. Третий этаж – будет ли его Ева посещать вообще? – там было «железо» корабля, в котором будут копаться механики, если что-то случится, двигатели, и гараж с дронами.

Подмигнув подруге в отражении, Нана проследовала вперёд, в кабинет начальства. Ева прошла за ней. Когда команда была в сборе, мистер Торрес дал свои ценные указания, дружелюбно похлопал по плечу, и все прошли в корабль.

Это было волнительно. Пи наспех показал девушкам корабль, не дав налюбоваться белоснежной идеальностью помещений, и привёл их, наконец, в тёмную капитанскую рубку. Ева остановилась, завороженная осознанием важности этого места. Панорамное окно ещё смотрело на окрестности планеты, однако скоро должно было заполниться бесконечностью звёзд. Пульты управления располагались впереди, на них загадочно подсвечивались то жёлтым, то зелёным разные символы. Два аккуратных минималистичных штурвала были предназначены для пилотов: они уже пристёгивались в своих креслах. Кресло Пи располагалось чуть поодаль – посередине. Перед ним стоял огромный сенсорно-голографический стол. Ещё три кресла для Наны, Джерарда и Евы, располагались в самом конце комнаты, у стены. Оттуда было лучше всего наблюдать за слаженной работой команды и корабля.

Ева села в своё кресло в главной кабине корабля и едва смогла пристегнуть ремни дрожащими руками. Девушка посмотрела на подругу: Нана тоже выглядела испуганной и счастливой. Линч и Ипкис степенно перекидывались шуточками про технические неисправности корабля, и казалось будто совсем не волновались. Джерард, смотрящий на друзей, теперь смешно засеменил к девушкам и плюхнулся рядом. Пи пришлось немного подождать, он вошёл последним, окинул всех властным взглядом и, довольно хмыкнув, уселся в своё кресло.

– Ну, запускайте двигатели, поехали, – скомандовал он.

Линч фыркнул своим хоботом и с удивительной ловкостью застучал по кнопкам своими серыми длинными пальцами. Ипкис взялся за штурвал и потянул его вверх.

Корабль затрясся. Замигали стартовые огни, приятный голос произнёс просьбу не отстёгивать ремни до конца взлёта. Вдруг что-то ухнула где-то внутри грудной клетки Евы и резко заложило уши. Ухнуло где-то внутри грудной клетки… «Наверное, также выглядит поцелуй любви, – промелькнула у неё мысль и она усмехнулась, – может, моя любовь – космос?»

Девушка была на самом деле влюблена в происходящее. Она завороженно смотрела вокруг: эти приборы, эта экипировка, опасность, исполняющиеся мечты – всё казалось сном. Корабль резко рванул вверх, а потом вперёд, и, по касательной планеты, вышел из атмосферы. Линч крутанулся на кресле и остановился, смотря на Пи:

– Летим, командир. Поставил курс